Быстро вращается планета - Мадлен Л`Энгл

Брендон, измотанный недосыпом, страхом и напряжением, положил голову на руки и задремал, слыша сквозь сон, как Ричи говорит, что он не может больше жить в этой деревне. Он заберет Зилле и ребенка и вернется в Уэльс, где они смогут начать новую жизнь…

Когда Ричи с Зилле и малышом уехали, мир для Брендона поблек.

Однажды, когда он занимался работой по хозяйству, появился Маддок, молча помог ему, а потом они вместе пошли через лес в индейское селение.

Под раскидистыми ветвями могучего дуба Маддок остановился и устремил на Брендона долгий взгляд.

– Это верно, что Зилле должна была уйти с Ричи.

Брендон посмотрел на Маддока, потом уставился в землю.

– И верно, что мы с тобой должны были стать братьями. Мой отец сегодня ночью проведет церемонию, и ты станешь одним из народа Ветра.

Искра прежнего света вспыхнула в лице Брендона.

– И тогда никто не сможет разлучить нас.

– Никто. И может быть, ты женишься на девушке из народа Ветра. И может быть, наши дети поженятся, и тогда наши семьи будут связаны вовеки.

Брендон взял Маддока за руку.

– Навеки, – сказал он.

И Чарльз Уоллес очутился на спине у Гаудиора.

– Я, конечно, читал про салемские процессы… – задумчиво пробормотал он. – Гаудиор, а на других планетах такой же кошмар, как на нашей?

– Кошмар везде, куда добрались эхтры.

– Брендон – он же младше меня. И все-таки я похож на Брендона? Или он на меня?

– Не думаю, что тебя принял бы в себе тот, который чужд твоей сути, – хоть тот же Гвидир, например.

– Ужасно думать, что я причинил Брендону столько боли…

– Не бери на себя слишком много, – предостерег Гаудиор. – Неизвестно, что случилось бы, не будь тебя Внутри Брендона.

– Что же мы узнали Внутри? Странный какой-то треугольник: Уэльс и это место, Уэльс и Веспуджия, Веспуджия и это место. Все как-то взаимосвязано, и нам надо найти эти связи… ой!

Потрясенный, он соскочил с Гаудиора. До него вдруг дошло.

– Что такое? – спросил Гаудиор.

От возбуждения Чарльз Уоллес заговорил громче:

– Мэдог – это же валлийское имя Мадог, просто неправильно записанное! Понимаешь?

Гаудиор булькнул.

– Мэдог. Мэд Дог. А «Мэд Дог» означает «бешеный пес» на английском. Бешеный Пес Бранзилльо может на самом деле оказаться Мадогом! Эль Рабиозо. Мэд Дог. Это такая жуткая игра слов: Мадог – Мэдог – Мэд Дог.

Единорог устремил на него взгляд поверх своей вытянутой морды:

– Возможно, в этом что-то есть.

– Это еще одна связь! Гаудиор, нам нужно в Патагонию, в Веспуджию. Я понимаю, что единорогам нелегко перемещаться в пространстве и времени одновременно, но ты должен попытаться.

Гаудиор расправил крылья и вскинул их к небу.

– В прошлый раз мы полетели точно по ветру – и посмотри, что случилось!

– Мы не добрались до тысяча восемьсот шестьдесят пятого года. Но мы узнали важные подробности про потомков Мадога.

– Это все, что ты запомнил? – Единорог сложил крылья.

– Это в книге. Мэттью Мэддокс…

– Так или иначе, – сказал Гаудиор, – но мы подбираемся все ближе и ближе к Могло-Бы-Быть, к которому эхтры не хотят нас подпускать, и чем мы ближе, тем сильнее они стараются нам помешать. Тебе уже удалось кое-что изменить по мелочам, и они в ярости.

– А что я изменил?

– Ты что, не знаешь?

Чарльз Уоллес склонил голову:

– Я пытался не дать Харселсу увидеть, как живут другие племена.

– И?..

– Зилле… Я пытался не допустить, чтобы ее повесили. Неужели ее вправду повесили бы – без этого слова?

– Есть много такого, чего единороги не чувствуют, – это нам нужно знать.

– И кое-что нам необходимо узнать, чтобы успешно исполнить просьбу миссис О’Киф. – Он вспомнил мать Кальвина, и на его лице промелькнуло глубокое удивление. – Как странно, что именно миссис О’Киф подтолкнула меня ко всему этому… И это слово…

– Это должно было чему-то тебя научить.

– И научило. Тому, что мы должны попасть в Веспуджию, чтобы выяснить, что связывает Ма О’Киф с Бешеным Псом Бранзилльо.

Рог Гаудиора быстро замерцал.

– Я понимаю. – Чарльз Уоллес погладил единорога по шее. – Эхтры едва не сцапали нас, когда мы двигались в тысяча восемьсот шестьдесят пятый год в нашем собственном Где. Возможно, нам следует оставить звездный камень и направиться в тысяча восемьсот шестьдесят пятый год в Патагонии, в тот момент, когда туда прибыла группа валлийцев. Возможно, они встретились с потомками Гвидира. Думаю, у нас нет другого выхода: надо отправляться в Патагонию.

Встревоженное ржание Гаудиора рассыпалось серебряными осколками:

– Они могут снова напасть на нас. Наверное, лучше тебе привязаться ко мне. Если эхтры снова сорвут тебя с моей спины, вряд ли я еще раз сумею поймать тебя.

Чарльз Уоллес внимательно посмотрел по сторонам, но не увидел ничего, кроме деревьев, камня, долины и гор за нею.

Потом он выпалил:

– А, знаю! – И соскользнул со спины Гаудиора на камень. – Этой осенью я забыл отнести гамак домой. Обычно это делала Мег. Он тут в двух шагах, подвешен между двумя старыми яблонями. Он сам веревочный и висит на хорошей, крепкой бельевой веревке из Универсального магазина Мортмайна. Мортмайн! Гаудиор, как ты думаешь…

– У нас нет времени на досужие размышления, – предупредил его Гаудиор. – Давай привязывайся.

Чарльз Уоллес торопливо зашагал по тропе. Единорог двинулся за ним, взбрыкивая, когда голые плети ежевики дотягивались до тропы и царапали его шкуру.

– Вот он. Мама любит, чтобы гамак висел подальше от дома, где телефона не слышно.

Мальчик принялся отвязывать гамак. Листва с яблонь уже облетела, но несколько сморщенных яблок еще цеплялись за верхние ветки. Земля под деревьями и гамаком пахла яблочным уксусом и прелой листвой.

– Поспешай не торопясь, – посоветовал Гаудиор, пока Чарльз Уоллес неловко возился с узлами дрожащими пальцами. Воздух был холодным, и единорог наклонился, чтобы подышать на пальцы Чарльза Уоллеса, согреть их. – Думай только про развязывание узлов. Эхтры близко.

Согретые дыханием единорога пальцы мальчика начали двигаться проворнее, и ему удалось развязать первый узел. Еще два узла – и один край гамака шлепнулся на покрытую листьями землю, а Чарльз Уоллес перешел ко второму дереву. Похоже было, что с этой стороны гамак еще крепче привязан к искривленному стволу. Чарльз Уоллес трудился молча, пока не управился с гамаком.